Из архива врача
Я должна была заметить признаки, но когда Кристин арестовали, я впервые догадалась, что она злоупотребляет лекарствами от кашля и другими наркотиками. А у меня степень по психологии! Школа делала промежуточные отчеты, и ее оценки значительно снижались - но потом я ей что-то говорила, и она снова поднимала их до почетного списка перед последним аттестационным периодом. Это ребенок, который всегда стремился к успеху. Она очень хорошо училась в школе, занималась танцами, играла в лакросс на втором курсе.
Думаю, я знала, что что-то происходит. Я всегда приглашаю детей, чтобы их друзья были здесь, а Кристин делала это не так часто и не так интересовалась своей внешностью, как раньше. Ее круг друзей начал меняться.
Я думала, что это обычное подростковое бунтарство. Я установила комендантский час и отправила ее на терапию, но, конечно, терапевт не может рассказать вам все - это нарушение конфиденциальности. Поэтому я думала, что это не такая уж серьезная проблема.
С ней нельзя было разговаривать
Я пыталась с ней поговорить, но она была очень злая. У нас были сеансы взрыва семь дней в неделю. Когда мы пытались установить ограничения, бунт был невероятным. Даже будучи учителем, я думаю, мне было проще сказать: "Ладно, ладно, пусть будет по-твоему". Мой отец был очень болен последней стадией рака, а я пыталась работать, заботиться о других детях и доме. Думаю, я видела, но не замечала.
Только когда ее арестовали, я осознала, что происходит и как далеко это зашло. Мы поместили ее в Лексингтон (Лексингтонский центр реабилитации) еще до того, как суд сказал нам, что делать. Ее арестовали в среду, а уже в четверг мы назначили встречи в Лексингтоне на понедельник.
Знайте, какие лекарства у вас есть - и в каком количестве
Сейчас по телевизору идет реклама с наркодилером, который говорит: "Мой бизнес теперь не работает. Не думайте, что они получают наркотики от меня - они получают их из вашей собственной аптечки". Я увидел это и подумал: какой ребенок может так поступить? Мой ребенок сделал!
Тяжело смотреть, как Кристин проходит через это. Я все время думаю, почему я не видела этого? Она хороший ребенок. Моему младшему 13 лет, он начинает учиться в средней школе, и теперь мы гораздо лучше понимаем это. Мы устанавливаем более строгие ограничения и проводим их в жизнь. Это пробуждение для меня и открытие для всех нас.
Но Кристин сейчас лучше. Я так рада, что мы отправили ее на реабилитацию. Все заметили, как она изменилась. То, как она разговаривает с людьми - теперь она больше общается с вами; она хочет быть вовлеченной.
Это больше та Кристин, которую мы знали, и я чувствую, что мне повезло, что она вернулась".
